«Медсестричка просит хотя бы чёрную плёнку для трупов, чтобы хоть по полям собрать метров 500 — «Вы что, сепаров собираете? «- » Доця, наших», а по новостям » Жертв в АТО нет», — волонтер про наболіле
«Фейсбук нагадав. Я цей текст написала рік тому. Але так влаштована наша психіка, що навіть я починаю забувати ці всі страшні події. Публікую ще раз, щоб не забути і не втратити пильність і не розслабитися. Агресор все ще на кордоні», — дописує у Фейбук Дана Ярова, передають Патріоти України.
29.11.2013 я в больнице скорой помощи после ДТП. Начинают свозить детей, в наручниках, с поломанными руками. Куча ментов. В приемном отделении на полу кровь, много крови… Шьют прямо в приемном отделении… 18.02.2014, мой день рождения — мрак. Казалось — это судный день. 19.02.2014 в больнице на Красном хуторе, не поверите, но с Кужель, отстаиваем привезённых в больницу ребят.
Становимся стенкой перед машиной, ребята протыкают колеса… Март, апрель 2014 – туман. Май 2014, начинают поступать раненые в Киев. По 5 бортов в день. Тетка с косой переходит из реанимации в реанимацию, воюем с ней, как можем, тянем всех, за каждого боремся, собираем деньги, отправляем заграницу, молимся, плачем, ночами ищем медикаменты, опять плачем, покупаем мешки для трупов и дезинфекцию.
По телефону какая-то медсестричка просит хотя бы чёрную плёнку для трупов, чтобы хоть по полям собрать метров пятьсот. Спрашиваю: «Вы что, сепаров собираете? » Отвечает: » Доця, наших», а по новостям » Жертв в АТО нет». Рыдаю в углу на Жилянской над привезённой чёрной пленкой и скотчем. Июнь, июль 2014. Зеленополье, Должанский, Савур-могила… «Ребята, вы получили передачу?» ( стоят в окружении) «Да, сбросили». «А Васе передали, он там просил?» «А ему уже не надо, он 200». Август 2014. Иловайск. Господи, за что ты мне его дал? «Привет, как вы?» «Перезвоню, нас кроют». Через полчаса абонент недоступен. Запорожский морг. Части тел. Матери на телефонах всех. Рыдания.
Душераздирающие крики. И мешки, мешки, мешки. Я самый лучший специалист по мешкам для трупов. Я знаю, где их покупать, и где дешевле всего. А ещё — какая самая лучшая дезинфекция при работе с телами. Январь 2015. Аэропорт. Тела, база данных, идентификация, звонки сепаров: «Вам ваши не нужны», опять матери, слезы, рыдания… И отец единственного сына с ботиночками. Февраль 2015. Дебальцево… О, во время Дебальцево все было доведено до автоматизма. Медикаменты, оборудование, кровь — все в больницы переднего края. Все чётко, слез нет. Плакать некогда. Потом ещё много всего… 2015 год — Министерство обороны.
Потуги что- то изменить, изменения, угрозы ребёнку. И я думала, что я это все засунула уже далеко в себя и научилась с этим жить. Не научилась. Последние 4 месяца я вела совершенно спокойный образ жизни, с правильным питанием и физическими нагрузками. Совершенно спокойный. Но тут моё тело выдало мне такой финт, который я от него никак не ожидала. Я все задавала врачам вопрос: «Почему сейчас?» Я лечилась, у меня есть целый мешочек с разными красивыми и разноцветными таблетками, даже отдыхала, и мне даже не было за это стыдно.
Ноябрь 2016 года, я листаю телефонную книгу и плачу над каждым номером, который никогда уже не ответит. Я не попрощалась с вами, ребята. Я не удалила ни одного номера. Я не оплакала вас. Я не простилась с вами. И я не отпустила вас. Я не знаю, за что нам всем пришлось это пройти. Я не знаю, почему нам и почему сейчас. Я не знаю, где конец войне, и где та точка, в которой можно начинать зализывать раны.
3 истязающих года.
3 года, которые я бы хотела забыть.
3 года борьбы и горя.
3 года…
И как с этим всем научиться жить».
|