Жизнь – на Марс. В Роскосмосе пообещали долететь до Красной планеты к 2050 году
И. БУРЕНКОВ: Сейчас много лабуды звучит по поводу того, что прямо завтра на Марс полетим, побежим, засеем картофельные поля, и при помощи какашек их вырастим. Звучит это всё здорово, но долететь до Марса могут пока только аппараты, живые существа не могут при сегодняшнем развитии техники, с точки зрения защиты. Одна из задач – найти способ этой защиты, наш прибор это делает. А второй прибор будет как раз изучать атмосферу Марса по поводу метана. Метан – это признак жизни. Сейчас есть данные, что метан на Марсе образуется, надо понять почему и в каких местах. Данные, которые наш аппарат даст, позволит посадить аппарат в области, где метан будет наиболее заметен и дальше это изучать. Изучение защиты живых организмов постоянно идут и на МКС, чтобы в конце концов эти дальние полёты стали возможны. Возможно также и то, что может какой-то прорыв случиться уникальный, неожиданно найдётся защита, и мы сможем раньше туда улететь. Или найдётся новый двигатель, фантастическая история, который вдруг за полчаса нас до Марса домчит. Исследования учёных идут постоянно в разных странах мира. Возможны такие открытия, только нужно быть к этому готовыми, потому что они могут принести разный результат. Поэтому надо понимать, что это может случиться. Но на сегодняшний день развитие техники говорит о том, что по большому счёту к Марсу мы сможем долететь, если всё останется как есть, в районе 2050 года. С. АНДРЕЕВСКАЯ: У нас в студии сегодня официальный представитель Роскосмоса Игорь Буренков. Игорь Юрьевич, здравствуйте. И. БУРЕНКОВ: Добрый вечер! С.А.: Долго мы вас ждали, наконец-то, дождались. Сегодня у нас нет конкретной темы программы – просто космос и всё, что с ним связано. Про Роскосмос тоже будем говорить. В последнее время СМИ обвиняют в том, что мы обсуждаем не те темы: сплошные убийства, политика, коррупция – много можно перечислять. Я работаю в СМИ, и периодически в мой адрес звучит такое: "Что вы обсуждаете, сколько можно, грязь" и всё в таком духе. Но так как я целыми днями нахожусь в информационном пространстве, я каждый день вижу новости про космос: про Марс, про Луну, про невероятное море, которое нашли в земле. И.Б.: Да, буквально сейчас нашли. С.А.: Почему люди этого не видят? И.Б.: Каждый видит то, что хочет видеть. Есть статистика, которая показывает, что даже из информации, которую человек слышит, он только 30% воспринимает. Из того, что 30% воспринимает, 10% только понимает. Я тоже очень часто слышу: "А где вы работаете? Ничего про космос не говорят, только одно плохое". Мне особенно важно такую оценку слышать, потому что именно работа моего подразделения в корпорации связана с продвижением космоса и с репутацией. Я считаю, что за последние два года мы достигли серьёзных успехов в этом вопросе, конечно, благодаря средствам массовой информации, и Лайфу тоже Игорь Буренков У нас было несколько спецпроектов по космосу, другие телевизионные каналы очень серьёзный интерес проявляют. ВЦИОМ провёл опрос: 83% населения нашей страны готовы дальше с пониманием относиться к тратам на космос. Это в то время, какое сейчас происходит. Поэтому у человека, который это говорил, так устроено восприятие: он видит только то, что ему кажется существенным, он какие-то фильтры поставил. Мне кажется, надо шоры снять и увидеть, что при всём том, что он сказала, при пирамиде новостей, которая существует, конечно, есть много всего другого. Чего не хватает? Наверное, в большей степени желания людей воспринимать нормальную информацию, вычленять её, слышать её. Сегодня пришли сообщения: открыли на Марсе море под поверхностью. С.А.: Следы существования жизни – какой громкий заголовок, но он не прогремел! И.Б.: Новости начинают с происшествий, не очень приятных: где-то что-то случилось, взорвалось, сел самолёт. Это получается начальные строчки новостей, а большая новость про Марс уходит на второй план. Возможно, когда люди воспринимают первую часть, до второй не доходят, начинают думать об этом негативе. К сожалению, так устроены новости. Но это не нами придумано, это не специфически российская ситуация. Я разговаривал с Чарльзом Болденом, это администратор NASA, которого сейчас, скорее всего, поменяют, потому что администрация в Америке меняется, но мы с ним много раз обсуждали эту часть продвижения. Я занимаюсь этим всю свою жизнь, 25 лет, в разных вариантах, в космосе не так давно. Это связно с тем, что Игорь Комаров стал гендиректором госкорпорации, я с ним работаю в космической сфере. До этого тоже этим занимался. Так вот Болден сказал, посмотрев на ситуацию по освещению космоса, будучи на Байконуре, что то количество информации про запуск, которое существует сейчас, он не понимает, как достичь на государственных, национальных каналах. У них есть NASA TV, но это кабельный канал, интернетное вещание. А здесь основные каналы так говорят. Для того, чтобы у них так получилось, сказал он, я должен, наверное, сделать так, чтобы случилось что-то из ряда вон, плясать чечётку на ракете. С.А.: Нужно инопланетянина привезти в студию. И.Б.: А вы, говорит он, попадаете в новости. Он спросил, чего нам не хватает для освещения. Я ответил, что мне всего хватает, скорей всего, мне бы хотелось больше глобальных новостей, которые в прошлом веке звучали: первый раз в космосе человек, женщина в космосе, первый раз в космосе спутник – в следующем году будем 60 лет спутнику отмечать. В этом году 55 лет было выходу Гагарина в космос. Вехи огромные! Таких больших событий сейчас в космосе нет, несмотря на то, что информации очень много, мы системно её ведём, стараемся это делать. Наша программа "Подними голову" к 55-летию Гагарина всю страну охватила. Мне сказали люди, что мне было очень дорого, которые в космосе работают всю жизнь: "Игорь, в этом году нас неожиданно поздравили за долгие годы с праздником". Им стали звонить люди. Это значит, что интерес не просто в голове у нас с вами, а в голове у людей он тоже есть, просто нужно это замечать, нужно иногда составлять себе труд, если ты о чём-то говоришь, хотя бы проверить это. Потому что я согласен с вами, сплошь и рядом: ничего не делается, всё очень плохо, никаких достижений – это всё не так. С.А.: Ракета ломается, деньги тратятся на космодром "Восточный", а где результат? И.Б.: У нас теперь есть в России собственный гражданский космодром, который уже функционирует – первый раз такое. В этом году был первый запуск, в следующем году планируется два запуска, будет по нарастающей это идти. Вот – результат. Да, не без сложностей, да, с проблемами. Скажите, стройки такого масштаба когда совершались без проблем? Более того, они не только в нашей стране с проблемами совершаются. Если внимательно посмотреть на другие страны, там тоже это бывает. Это не специфически российская проблема. Но проблема российская специфическая в том, что в месте, где строится космодром, летом температура +50, а зимой – - 50 Игорь Буренков Когда меня спрашивают: где подвиг? Подвиг там, когда строители его совершают, работают и строят. Это условия, приближённые к космическим. Первый раз, когда я там побывал, я вернулся и был в эфире одной радиостанции. Меня спросили: где? Не надо лететь в космос, чтобы совершить подвиг. Хотя каждый полёт в космос – это подвиг, но то, что делали строители и делают – это тоже подвиг. Те, кто работают в таких условиях и возводят циклопические сооружения, а космодром построить – не в магазин за литрушечкой сходить, это разные вещи, это существенное понимание того, что происходит. Те молодые ребята, стройотряды, которые там это делают, и простые рабочие, и профессионально подготовленные инженеры, которые запуски готовят – эти все люди делают очень серьёзные вещи, которые в конце концов сказываются на том, чтобы наша страна по-прежнему занимала лидирующие позиции в космосе. С.А.: А мы разве не занимаем? И.Б.: Безусловно, так и есть. Более того, это особенно прозвучит за границей. На любом международном конгрессе, посвящённом космосу, вы отлично поймёте место России – ни одного крупного проекта не делается без участия нашей страны. Мы безусловные лидеры в пилотируемой космонавтике. Ни у одной страны мира больше нет такого количества наработанных серьёзных методик, программ по обеспечению не просто жизни на орбите, в космосе, а ещё и работы людей в космосе. Это очень серьёзно: ты не только должен там выжить, но и выполнить задачи, которые перед тобой стоят. Любая космическая экспедиция – это десятки научных экспериментов, и это нужно делать космонавтам и астронавтам, если мы говорим о Международной космической станции. Также неоспоримо – это наши ракеты-носители. Статистически по количеству запусков, как есть у наших "Союзов", почти две тысячи запусков, ни у кого больше нет в мире. Новые американские ракеты исчисляются единичными полётами, а у нас – тысячами. Когда вы в коммерческом плане хотите продать запуск, вам любая страховая компания, как вы машину страхуете, ваша страховая история важна, у России она блестящая. Несмотря на сложности и трудности, которые были с теми же "Протонами", они всё равно имеют статистические данные лучше. С.А.: Из двух зол, получается, здесь выбирается? С "Протонами" очень много проблем было. И.Б.: Это конкуренция. Проблемы есть у каждой страны, которая занимается космическими исследованиями. Вы думаете, у наших партнёров нет трудностей? С.А.: Конечно. И.Б.: Или у них ракеты не падают? Падают. Другое дело, что к этому нужно нормально относиться. Если вы занимаетесь высокотехнологической деятельностью такого уровня, то надо понимать, что потери тоже неизбежны, но нужно знать, что это значит. Любая потеря, если ты правильно делаешь выводы из неё, тебе в плюс, потому что ты впоследствии избежишь этой ситуации. До недавнего времени это просто не решалось в космической сфере, поэтому и начата реформа, поэтому появилась госкорпорация, а не от хорошей жизни. Потребовались изменения, чтобы системный кризис, признанный на всех уровнях, преодолеть. Его ещё предстоит преодолеть. Мы как Алиса в Зазеркалье, которой Королева говорит: "Чтобы остаться на своём месте, надо очень быстро бежать". Мы ровно в том положении: чтобы сохранить свои лидирующие позиции, нужно очень быстро бежать Игорь Буренков Света, скажите мне, очень много у нас с вами высокотехнологической продукции, которую покупают за границу? С.А.: Нет, очень мало. И мы прекрасно знаем, что в этой отрасли никакие проблемы, ссоры между странами не повлияют. Мы про США сейчас. И.Б.: Наши двигатели американцы покупают. Какое место мы занимаем тогда, если наши космические двигатели покупает одна из ведущих держав в космосе? С.А.: Это тоже бизнес. Им будет дешевле купить у нас, чем свой разработать. А нам выгоднее продать, естественно. И.Б.: А мы на те деньги, которые получаем, и дальше будем эту компетенцию развивать и поддерживать. С.А.: Запрещать продавать никто не будет? И.Б.: Этот глупость несусветная - что-либо запрещать. Это не задача - что-либо запретить. Санкции и любые ограничения вводятся на время, а портят на очень долгое время жизнь гораздо больше. С.А.: Но уже санкции-то введены. И.Б.: И мы их ввели тоже. Я полагаю, рано или поздно это закончится, потому что так жизнь устроена, что изменения обычно эволюционно ведут к хорошему. Деградация тоже бывает, но так уже устроена жизнь, что она стремится найти лучший вариант, а не худший. С.А.: Сколько на будущий год заявок на наше? И.Б.: Заявок достаточное количество, у нас очень большой проект есть, связанный с организацией запусков проектов. Мы заключили контракт, там больше 20 пусков, может, ещё добавиться к нам, потому что там есть дополнительные договоры и соглашения. Есть хорошие перспективы у того же "Протона", несмотря на сложности, которые были, о которых мы с вами говорили. С.А.: США пока первые в списке по закупке наших двигателей? И.Б.: Мы продаём двигатели только американцам. С.А.: И всё? И.Б.: На сегодняшний момент – да. С.А.: Про двигатели всё понятно. Мы в перерыве выяснили, что другим экономически не выгодно это. И.Б.: Есть разговоры, другие страны тоже по этому поводу обращаются, но пока нет законченных решений или договоров, говорить об этом бессмысленно, переговоры постоянно ведутся. Я думаю, что было бы правильно говорить, когда что-то реальное появляется. С.А.: Слушатель пишет: "Протон", конечно, мы разработали, собираем и продаём технологии наши, только не так всё прекрасно. Оборудование для конструирования и монтажа как двигателя в целом, так и отдельных узлов – это импортное оборудование. А микросхемы для ГЛОНАСС американские, это для систем "Гироскоп". Правильно? И.Б.: Это новость какая-то, что ли? Так и есть. Когда вы 25 лет ничего не делаете, но при этом у вас есть определённые заделы, вы себя хорошо чувствуете до какого-то времени, особенно если вам не напоминают о том, что у вас ничего нет Игорь Буренков Санкции это быстро напомнили, что пора бы чем-то заняться. Это правильно, когда говорят, может, даже хорошо, что это случилось. Рано или поздно вдруг выяснилось, что вы не всё можете купить. Мы говорили, что у нас всё нормально, рынок открытый – а вдруг раз, и нет. К сведению слушателя, что касается станкостроения, сейчас тоже сделаны очень интересные шаги в этом направлении, появились высокоточные станки за долгое время в нашей стране. А что касается электронно-компонентной базы – да, мы здесь отстаём. Часто принимаются шаги, чтобы это сделать. Время – субстанция как фарш, его назад не провернёшь. Чтобы у нас не было такого отставания, нужно было заняться такой работой лет 20 назад, и тогда бы у нас таких проблем не возникало. Но 20 лет назад были другие приоритеты, по-другому представлялся мир, сейчас он показывает немного другую конфигурацию. В связи с этой конфигурацией, нужно уметь на это отвечать. Отвечать нужно. "Протон" – это прекрасно, но это прошлое. Сейчас речь идёт о разработке новых ракетоносителей, в частности, "Ангара", которая прошла уже успешно испытания, которые будут ещё проходить, нельзя сказать, что это законченный продукт. В периоде испытаний можно вводить и полезную нагрузку, была бы она нужна. Появляются заказчики, наши министерства, ведомства, и такие нагрузки могут вводиться при помощи "Ангары". Это не значит, что всё прекрасно и безоблачно – нет, поэтому ракета находится в испытаниях, и она два раза уже показала свою возможность, но должна ещё много раз показать, чтобы стала полноценным ракетоносителем. Разрабатывается ещё несколько перспективных ракетоносителей. У нас есть ракетоноситель "Феникс", который должен прийти на службу в нашу страну. Это значит, что наши конструкторские бюро функционируют нормально. Их достаточное количество, конструкторы там работают и думают. То же самое относится к производству. Недаром затеяна реформа именно от того, что сегодня не так здорово, как правильно заметил наш радиослушатель, она и идёт. Полёты к Красной планете С.А.: Какими темпами? И.Б.: В космической отрасли всё делается очень не быстро, все затраты исчисляются триллионами рублей, а некоторые процессы – десятками лет Игорь Буренков Долететь до Марса – нужно полгода при сегодняшних технологиях. У нас аппарат "Экзомарс" долетел. С.А.: И не долетел. И.Б.: Долетел. С.А.: Мы про "Скиапарелли" говорим. И.Б.: Его задача была сесть на Марс, а TGO, который другая часть аппарата, вокруг Марса, и оказалась на орбите и успешно функционирует. С.А.: От "Скиапарелли" мы получили, что хотели, или нет? И.Б.: Это была чисто европейская разработка. Его задача была в том, чтобы отработать технологию посадки. Он некоторое время давал эти данные, потом не рассчитали итальянцы свои двигатели и оказалось, что они включились не совсем вовремя, в результате он упал с более высокого расстояния, чем планировалось. Но эти данные тоже очень важны. Вся эта история, вся телеметрия, которая получена, даёт возможность учесть это в следующем запуске. А следующий запуск, который будет в 2020 году, как раз посадка – это будет зона ответственность российской стороны. У нас есть замечательные наработки, и целиком посадочный комплекс будет российский, будет платформа российская, которая опустится на Марс. С неё съедет марсоход европейский, поедет изучать Марс. А наша платформа останется и будет работать, как лаборатория. Сейчас американцы умозрительно высчитали, что есть вода, а у этой платформы будет двухметровый бур, который сможет достать нам грунт, который находится совершено в другом состоянии, нежели на поверхности Марса. И, наконец, получим ответ, что на такой глубине находится. На сегодняшний день мы имеем данные о земле Марсе, о её поверхностном слое очень маленькие, а глубокое бурение даст возможность получить другие результаты, увидеть, что там на самом деле происходит, и подтвердить существующие гипотезы о существовании или остатках жизни. Плюс к этому – что касается воздушного исследования. TGO, который сейчас запущен, появится возможность, изучение Марса будет происходить по одной программе сразу с нескольких позиций: внутреннюю часть будут изучать при помощи российского бура, внешнюю часть поверхности – европейский марсоход, и воздушную часть – TGO, который там уже находится, будет изучать состав атмосферы Марса. И эти комплексные исследования дадут очень интересный результат. Это очень важно, потому что именно совместная работа российских и европейских инженеров и механиков будет связана не только с доставкой туда оборудования, но и с изучением результатов. Заложено в программе "Экзомарса", что все данные, которые будут в результате эмиссии получатся, будут общими, что тоже очень важно. С.А.: А TGO как передаёт информацию? Сейчас уже передаёт? И.Б.: Конечно. С.А.: Долго она доходит? И.Б.: Информации идёт с отставанием несколько минут, так как расстояние существует. Проверки показали, что все приборы работают нормально. Когда он долетел, ещё не разделившийся "Экзомарс", технические параметры не включались наши. Там два наших аппарата: аппарат FREND, который изучал состояние радиации космической, он необходим для того, чтобы понять, как организмы живые могут до Марса долететь. Сейчас много лабуды звучит по поводу того, что прямо завтра на Марс полетим, побежим, засеем картофельные поля, и при помощи какашек их вырастим. Звучит это всё здорово, но долететь до Марса могут пока только аппараты, живые существа не могут при сегодняшнем развитии техники, с точки зрения защиты. Одна из задач – найти способ этой защиты, наш прибор это делает. А второй прибор будет как раз изучать атмосферу Марса по поводу метана. Метан – это признак жизни. Сейчас есть данные, что метан на Марсе образуется, надо понять почему и в каких местах. Данные, которые наш аппарат даст, позволит посадить аппарат в области, где метан будет наиболее заметен и дальше это изучать. Изучение защиты живых организмов постоянно идут и на МКС, чтобы в конце концов эти дальние полёты стали возможны. Возможно также и то, что может какой-то прорыв случиться уникальный, неожиданно найдётся защита, и мы сможем раньше туда улететь. Или найдётся новый двигатель, фантастическая история, который вдруг за полчаса нас до Марса домчит Игорь Буренков С.А.: Вы верите в это? И.Б.: Исследования учёных идут постоянно в разных странах мира. Возможны такие открытия, только нужно быть к этому готовыми, потому что они могут принести разный результат. Поэтому надо понимать, что это может случиться. Но на сегодняшний день развитие техники говорит о том, что по большому счёту к Марсу мы сможем долететь, если всё останется как есть, в районе 2050 года. С.А.: Так совсем недолго осталось! И.Б.: Да. Но стоит подождать немного. Сейчас у нас ещё 2016 год не закончился. С.А.: Слушатель спрашивает: "Сколько стоит слетать в космос?" Космический туризм: ближайшее будущее И.Б.: Если мы говорим о туристе, то в районе 60 миллионов долларов, может, чуть больше. С.А.: Тема с космическим туристом получит развитие, по-вашему? И.Б.: Изначально МКС создавалась как объект для научных исследований, что и делается. Наша новая экспедиция, которая на МКС находится, 44 эксперимента должны привезти наши космонавты. Продолжительность – 180 суток. Это серьёзная работа. Не только наш сегмент российский для туризма не рассчитывался, и американский, японский, европейский не рассчитывался – это другая история. Там нет никакой возможности находиться людям в качестве развлечения. Если говорить серьёзно, а не как у нас бывает, возьмите нас в поход туристами на МКС – это ерунда. Ни космонавты, ни астронавты туристам не рады, это лишняя обуза, они заняты делом и появляется человек, который говорит: "Чем вы тут, ребята, занимаетесь? А гитара у вас есть?" Игорь Буренков Когда и в простом походе такой персонаж появляется, это трудно. С.А.: Вы же понимаете, что от этого никуда не деться. И.Б.: Не деться, но нужно разумно к этому подойти. Это область частного предпринимательства. С.А.: В конце концов денег на этом можно заработать. И.Б.: Вот частное предпринимательство пусть и зарабатывает. Для начала они вложатся в создание инфраструктуры специальной. Это значит, что нужно создать правильный корабль, который будет учитывать возможности рядового человека появиться на орбите. С.А.: Неподготовленного. И.Б.: Более-менее подготовленного, потому что готовить нужно. Космические туристы, которые были, готовились не менее полугода к полёту – так положено. Есть показания медицинские: хочешь-не хочешь, с ними нужно считаться, не каждый может полететь в космос. Надо более комфортный корабль создать, место, куда они прилетают, предназначенное для туристических целей, а это большие вложения. Это игра в долгую. Предприниматели, которые об этом серьёзно думают, так и действуют. В нашей стране они тоже есть. Мы в Роскосмосе недавно дали лицензию нашему предприятию российскому, которое будет заниматься доставкой на суборбитальные полёты, они организуют сейчас свою инфраструктуру. Это место приложения частных денег, инвестиций, и конечно, мы будем помогать. Мы помогаем, даём возможность, они проходят определённые процедуры, мы их проверяем, чтобы это всё было легально, безопасно. А дальше – флаг в руки, вперёд, организуйте. Это так должно быть. Впоследствии так и будет. Вполне возможно, на орбите Земли когда-то появится космическая станция, которая будет принимать космических туристов, там появится космический отель. Всё это может быть, но это нужно делать. Ожидать, что это сейчас получится, не правильно. С.А.: Одно дело – три-четыре года, это обозримое будущее, я жива буду, дай бог, а другое дело – 100-200 лет. Какой диапазон? И.Б.: Я думаю, это довольно быстро появится. В 30-е годы суборбитальный туризм уже будет вполне развит. Почему станция наша висит над Землёй на 400 километрах? Потому что это защита магнитного поля Земли как раз от космического излучения. Она не может быть выше. Это значит, что нужно чётко это рассчитывать, это серьёзные вещи. Но опять же, это вложения, серьёзные капиталы. Предприниматели должны увидеть в этом рентабельность. Суборбитальные полёты дешевле, конечно. С.А.: Все с чего-то начинали. Новое – всегда тяжело. И.Б.: Сейчас в нескольких странах мира ведутся такие работы, скорей всего, так и будет. Скорей всего, это будет всё равно не дешёвое путешествие, говорят, порядка 200 тысяч долларов, это всё-таки не 60 миллионов. Но всё равно это дело будущего. Полигон для освоения космоса: освоить Луну С.А.: Игорь Юрьевич, почему в 2030 году только мы начнём освоение Луны? И.Б.: Чтобы освоить Луну сейчас нужно пройти необходимые шаги. Как в фигурном катании: есть школа, обязательная программа, потом произвольная. Школа пройдена. С.А.: Почему раньше не занимались этим? И.Б.: Не было на это средств. Наши лунные аппараты, которые полетят, это точно, они есть в Федеральной космической программе. Первый аппарат – "Луна-25". Мы продолжаем отсчёт тех аппаратов, которые у нас были ранее. Она должна в 2019 году. Для чего это нужно? Иногда говорят – а что там? Ясно, все там были уже, американцы. Конечно, все были. Не стоит задача: прибежать, воткнуть туда флаг и убежать. Речь идёт об освоении Луны, а не о посещении. Учёные, пока это гипотеза, предполагают, что на Луне есть вода. С.А.: И полезные ископаемые какие-то. И.Б.: Наверняка, есть, Луна состоит из чего-то твёрдого, как мы догадываемся. Но какие – предстоит понять. Те килограммы грунта, которые привезены с Луны, не очень дают ответ на вопрос, в каком состоянии находится почва. У нас есть возможность прилуниться на полюсах – раньше её не было, аппараты сажались около экватора, так строилась баллистика, технических возможностей не было. Приходилось и нашим, и иностранным аппаратам вокруг экватора скакать. Теперь есть возможность оказаться около полюсов, а под реголитом, грунтом, находится лёд. А если лёд, значит, это возможность жизнеобеспечения станции. Конечно, сначала будет жизнеобеспечение станции, которая будет временно посещаемой, потом постоянная станция, и дальше она должна разрастаться. Конечно, это будет международный проект. Но для того, чтобы это случилось, мы должны запустить несколько космических аппаратов нового поколения, которые нам позволят изучить Луну в этой части: выбрать оптимальное место для посадки в области полюса, отработать систему посадки там же. По расчётам, наша "Луна-28" появится в 2023-2024 годам, и она привезёт реголит в натуральном виде. Не как она раньше привозился: взяли и лопаточкой накидали, привезли, и тут смотрим, а в том виде, как он на Луне находится. Там будет создана камера, которая позволит грунт в том виде, как он на Луне, привезти на Землю. Это будет другой уровень изучения этого реголита. После этого, когда исследования завершатся, появится "Луна-29", после 2025 года, которая снова сделает луноход нового поколения, и где-то в районе 2030 года предполагается, что появятся возможности высадки на Луну. В районе 2025 года мы должны будем Луну облететь как живые люди на новом корабле, который сейчас разрабатывает наша корпорация "Энергия" Игорь Буренков С.А.: Денег на это всё хватит? И.Б.: Программа до 2025 года утверждена, финансирование на неё есть. С.А.: Оно как было, так и осталось? И.Б.: Я сейчас говорю о программе, которая уже претерпела некоторые изменения, сокращения. Космические аппараты, которые должны осваивать Луну по нашей новой лунной программе, там заложены. Все эти миссии международные, везде будет участие европейцев. К Луне огромный интерес со стороны американцев, европейцев, японцев, китайцев. Это всё не случайно. Луна – это первая ступень к освоению дальнейшего пространства Солнечной системы. Не сможем мы перепрыгнуть. С.А.: А что в планах помимо Марса и Луны? И.Б.: Давайте сначала сделаем что-то вменяемое с Луной. С.А.: Представьте, что уже сделали. Что дальше? И.Б.: Луна – это полигон. Там должны быть все технологии, позволяющие людям нормально работать вне Земли. Космос – это враждебная среда, так же как и вода, между прочим, мы не можем там просто так жить. С.А.: А нас там ждут, интересно? И.Б.: Главное, чтобы мы ждали тех открытий, которые перед нами этот открывающийся мир, открывающая Вселенная ставит. Надо голову поднять наверх и посмотреть, как в нашем девизе, и станет всё легче. Под ногами всё не очень приятное, а наверху много чего хорошего есть. Это же горизонт, который всё время отодвигается. Луна, потом Марс, потом есть Юпитер с его Лунами, которые таят, как говорят, много разных тайн, которые мы сейчас понимаем при помощи нашего радиотелескопа "Спектр-РГ", который не видит Вселенную так, как видит её "Хаббл" – мы видим её буквально, смотрим красивые картинки. А "Спектр" видит совершенно в другом варианте, он видит это в радиоизлучении, и мы видим те вещи, которые нашему глазу не заметны. При помощи "Спектра" мы можем открыть удивительные вещи, которыми пользуется весь мир, гораздо более существенные в научном плане, которые нам какое-то время не представлялись. Это российский аппарат, он существует на орбите. Следующий, "Спектр-РГ", будет чуть позже туда запущен. Там есть, чем заняться. И понимание Вселенной в этом плане неимоверно важно для понимания осознания человеком себя как индивида и своего места во Вселенной, которое будет лучше видно. С.А.: Очень хорошо закончили. К сожалению, время тоже закончилось. Приходите к нам ещё! И.Б.: Спасибо!
|